Жизнь на виду. Николай Коцарев отметил 80-летний юбилей

Николай Митрофанович Коцарев – один из плеяды хозяйственных руководителей района. 18 апреля ему исполнилось 80 лет.

Ласковым апрельским днём Николай Митрофанович встретил меня на пороге своего дома, пожал руку, коснулся плеча, спросил: «Чего долго не заезжал? Всё небось суета? – Сдержанно улыбнулся. – Как здоровье? Как жена, внуки? Цепко держитесь, не так, что ли? Ну ладно, не обижайся».

Имя Коцарева популярно в Бирюче, но особенно в селе Калиново. Почти пятнадцать лет возглавлял он колхоз в тех местах.

Мне довелось в течение четверти века близко наблюдать этого человека, знать его, как говорится, не понаслышке, видеть в минуты радости и тревоги, и всегда я не переставал удивлятся колоритности и богатству его натуры, свежести мышления, умению ладить с людьми, а в особенности – чисто коцаревскому юмору и оптимизму. В любых, самых сложных ситуациях он не терял присутствия духа, уместно шутил, не спешил с выводами, а, выслушав каждого, внезапно находил, казалось, единственно верное решение. Он всегда был немногословен, но слова его неизменно точны, прицельны. Так было всегда.

Детство, обожжённое войной

Сегодня ненароком заговорили с Николаем Митрофановичем о событиях давно минувших.

Все мы родом из детства. Там начинаются наши понятия о совести и справедливости, о добре и зле, с малых лет формируются чувства достоинства и долга, жизненная позиция человека.

Николай Митрофанович из того поколения, которое не воевало, но обожжено пламенем и бедами войны. Не бывшее формально на войне, оно помнит до сих пор каждый её день, каждую ночь. Не помнит Николай Митрофанович одного – отца, который умер за год до начала войны. Братья Василий и Пётр ушли защищать Родину. Где сложил свою голову Пётр, по сей день неизвестно. Но Коцарев-младший всё‑таки надеется, что поисковики найдут и его могилу. Вот почему он так внимательно смотрит телевизионную программу «Жди меня». Надежда, как говорится, умирает последней. Успеть услышать бы долгожданное известие. Ведь из братьев и сестёр пребывает на этом свете Николай Митрофанович один. Семейство же было немалое – восемь душ. И самый младший Николай, 18 апреля 1939 года родился. К тому времени «замыкающей» в семье была одиннадцатилетняя Анна. Её братика мать Вера Григорьевна практически всю войну на руках проносила. Как младшего, его любили все сёстры, которым в суровую годину приходилось и окопы рыть, и на волах пахать, и снопы вязать, и дороги чистить от снега, да многое что… С лихвой хлебнули. Мать неизменно трудилась в огородной бригаде. Вместе также пасли скот, Анна с Марией ходили в школу, далеко не сытые, как и их сёстры, во что попало одетые и обутые…

Но жизнь подтвердила: эти девчонки и мальчишки военной поры оказались из прочного, закалённого металла. Наталья стала учительницей, Мария – экономистом, Анна – агрономом, Настя – трактористкой, брат Василий до войны директорствовал в Новохуторной школе.

Каждый определился в жизни. Младший Николай грезил морем, потому и подался после десятилетки в Ростовское мореходное училище. Прошёл по конкурсу, нарядился в морскую форму, но произошло непредвиденное. Необходимо было усадить за парты парней с Кубы. Коцарева перевели в кандидаты. Сыграло самолюбие. Юноша собрал в вещмешок свои пожитки и отправился на железнодорожный вокзал. Возвратить форму не потребовали. Надеялись, что абитуриент «опомнится» и возвратится в мореходку. Но Николай оказался в Красногвардейском ДОСААФ, на курсах шофёров.

К «железкам» прикипел душой

Крутить баранку в колхозе «Память Кирова» пришлось меньше года, подошёл срок призыва в армию. До командира учебного взвода «дорос» в Острогожской воинской части, и оттуда в форме солдата направился в Воронежский сельскохозяйственный институт. К железкам прикипел в армии, потому и оказался на инженерном факультете. Учился усердно, но одно дело учёба, а другое – практика. Проходить её пришлось на последнем курсе в колхозе имени Кирова. Оказался же он там чисто случайно. С направлением прибыл в управление сельского хозяйства. Кадровики свели его с главным инженером Василием Хорошиловым. Стали вести задушевный разговор. И надо же в тот момент появиться в кабинете Василия Петровича председателю колхоза имени Кирова Митрофану Полякову.

— Василий Петрович, как наш разговор? – обращаясь к хозяину кабинета, сказал Поляков. – Посевная подошла, трудно без инженера.

Всегда медлительный Хорошилов посмотрел на Коцарева.

— Да вот студент прибыл на практику, можете взять к себе, – ответил Василий Петрович.

— Мне нужен главный инженер! – твердил Поляков.

— Вот и «вырастите» его себе, – парировал Хорошилов.

Митрофан Алексеевич оказался в замешательстве. Наступила пауза. И вдруг…

— Так и быть, поехали!

Не в контору правления колхоза, а непосредственно на поле у села Маланино. И что удручило председателя – посевной агрегат простаивал. А солнце всё припекало и припекало. На небе ни облачка. Механизаторы кругом ходили вокруг зерновой сеялки, но высевающий аппарат им не подчинялся.

Студент вместе с ними начал мыслить, что же может быть. Председатель про себя думал: «Посмотрим, на что способен практикант!»

— Это был мой первый тогда ещё студенческий экзамен, – говорит Коцарев. – Застопорил высевающий аппарат болт его крепления, оказавшийся в семенном ящике. Убери его – и посевной агрегат двинется в путь.

В этот момент все промолчали. Проехали поля, на которых велись полевые работы. Вечером состоялось назначенное утром заседание правления колхоза. Председатель пригласил на него и прибывшего в хозяйство практиканта. Умудрённый опытом Поляков представил новичка и вдруг замешкался, а затем сказал:

— Есть предложение на период практики исполнение обязанностей главного инженера возложить на Николая Митрофановича.

Для самого Коцарева это было неожиданно, но возражений из зала не последовало.

Настали трудовые будни. Сев, уход за посевами, уборка урожая, осенний сев, ремонт техники… Время позвало Николая Митрофановича в вузовские аудитории. Провожая студента, председатель пожелал ему удачи на защите диплома и затем с заветной «корочкой» возвратиться в Верхососну.

Так оно и вышло. Только приехал он уже с женой Александрой Петровной, с которой, кстати, они уже прожили 55 лет.

Молодой инженер с головой окунулся в работу, сразу же зарекомендовал себя с лучшей стороны и как специалист, и как организатор. Что не успел ещё прощупать своими руками, не стесняясь, обращался за советом к умудрённым опытом бригадирам, трактористам бригад Евграфу Демьяновичу Бабичеву, Ивану Петровичу Пересыпкину, Дмитрию Ивановичу Дитяткову, Николаю Ивановичу Бокову, Николаю Ивановичу Масловскому, чьи имена он и сейчас называет с особым уважением.

Работая главным инженером, Николай Митрофанович понял: многое, очень многое зависит от руководителя хозяйства, от его заинтересованного отношения к делу, его доверия специалистам. И в этом отношении Коцареву повезло. Поляков – опытный организатор сельскохозяйственного производства, награждённый орденами Ленина и «Знак Почёта». Он всецело доверял главному инженеру, не ограничивал его творческий поиск, по‑доброму наставлял Николая Митрофановича, научил его не распылять силы по пустякам, не пасовать перед временными неудачами. И когда в декабре 1969 года встал вопрос о выдвижении Николая Коцарева на должность председателя колхоза «Россия», Митрофан Алексеевич горячо поддержал своего главного инженера.

Председательские будни

Хозяйство он принял запущенное. У его руля долгие годы находились мастера шумовых приёмов, любители громких фраз.

— С чего начать? – над этим вопросом задумался 30-летний Коцарев.

С раннего утра пропадал он на строительной площадке возводимого овцеводческого комплекса, фермах, в бригадах, изучал хозяйство; вечером засиживался в кабинете, думал, искал.

Шутка ли: в спецхозе должно быть не менее 15 тысяч овец. Строительство овчарников не укладывалось в определённые сроки. Еженедельные планёрки проводились на объекте. Участвовали в них руководители областного масштаба. Все колхозники, прямо или косвенно имеющие отношение к строительным специальностям, были задействованы на возведении строений. И всё же все упущения всегда адресовались колхозу, то бишь председатель виноват. Может, такой критический настрой позволил с поставленной задачей справиться в срок.

Почти каждый раз, бывая на строительстве комплекса, председатель заезжал на свиноводческую ферму.

— Зашёл в здание и за голову взялся, – вспоминает Коцарев. – Грязь по колено. Падёж невероятный, привесов нет. Собрал животноводов, спрашиваю: «За что же вы, девочки, деньги получаете? Не стыдно?»

Начали порядок наводить: кормить аккуратно, мешанку варить, учёт навели. Смотрю, пошли вверх привесы. И падёж прекратился. Занялись обновлением маточного стада…

А был ещё курьёзнее случай. Проезжая мимо Калиновской МТФ, председатель услышал рёв коров. Завернул машину. Обнаружил пустые кормушки, а рядом брошенную тележку с зелёной массой. Засучив рукава, взялся за вилы, стал кормить животных. В помощниках оказался председательский водитель. Но председателя ли дело – кормить коров? Да и сам Николай Митрофанович понял вскоре: активность и деловитость этим у людей не воспитаешь. Каждый должен работать на своём месте, как положено.

Убедить для Коцарева важнее, чем заставить. Встал вопрос: переходить или не переходить на бригадный подряд? Озадачивали прежние неудачи. Создавали звенья, заключали договоры, а дело стояло на месте. И всё потому, что как бы посторонними наблюдателями оставались специалисты и руководители. Подряд их материально не стимулировал.

На одном из колхозных собраний Коцарев вместо текущих вопросов заговорил именно об этом. Опробовать решили на Попаснянском арендном звене. Руководитель там был толковый и ответственный – Дмитрий Семёнович Москаленко, вся жизнь которого прошла на земле. Включили в коллектив и бригадира комплексной бригады, и агронома, и механика. Много пришлось потрудиться и главному экономисту Марии Фёдоровне Тятых. Всё получилось. На следующий год по этой системе начали работать калиновские и палатовские звенья.

В центре внимания арендных звеньев, руководителей и специалистов, да и не только их находилась сахарная свёкла. Ещё до председательства, будучи главным инженером колхоза имени Кирова, побывал Николай Митрофанович в «России» на свекловичной плантации во время уборки. Посмотрел под ноги – там только стерня от скошенного бурьяна, а свёклы нет.

— Да вот она, – смущенно указал коллега Коцарева на крохотные растения. – На этом участке не успели её прополоть, вот она и не вышла.

Людей для своевременной расстановки свёклы действительно не хватало. Приезжающие из райцентра привлечённые только в междурядьях пропалывали, оставляя в букетах по 2–3 растения. Но не мириться же с гибелью посевов! И после долгих раздумий председатель определил план действий.

Прежде для «гарантии» шли на очень загущённый посев, причём букетировку не проводили, всё должна была делать тяпка. Николай Коцарев с главным агрономом Василием Антоновичем Ковалёвым применили нарезку букетов и рассчитали их таким образом, чтобы получились квадратно-гнездовые размещения растений. Это позволило вести механизированную обработку как вдоль, так и поперёк рядков. Нетрудно убедиться, что площадь посева, требующая ручной обработки, уменьшилась при этом втрое.

Беспокоило председателя качество расстановки. Колхозницы привыкли смело орудовать тяпкой, и при загущённом посеве это оправдывалось, букет же при одном неверном движении может оказаться пустым. Николай Митрофанович с главным инженером Алексеем Митрофановичем Битюцким придумали ножи особой серповидной формы, заказали их в кузне. В итоге снизилась вероятность ошибок.

Такие меры в сочетании с другими агромероприятиями, с укрепившейся дисциплиной и позволили получить в мае чистые от сорняков плантации, правильно расставленные посевы сахарной свёклы. Осенью это обернулось высоким урожаем.

Вспомнили и такой случай – поездку председателей по полям района с целью объективной оценки состояния посевов. Пригласили они с собой и Коцарева. Катят на автобусе от одного поля к другому, делятся сомнениями да предложениями. «Обождите», – попросил Николай Митрофанович и, сутулясь, широким шагом направился к делянке сахарной свёклы «Рус-Агро», на которой проводились испытания различных гибридов. Нигде ни соринки, корни увесистые. И ни души на плантации!

— Вот так наука шагнула вперёд, – сказал Николай Митрофанович. – Люди теперь не нужны на поле. А вспомнить 60-е годы, когда практически всё трудоспособное население гнулось на плантациях.

Кое‑кто из руководителей воспринял его разговор с улыбкой. Понятно. Нынешнему тридцатилетнему поколению нельзя было понять ветерана колхозного производства. В ту пору не было необходимых гербицидов. Все надежды были на свекловичниц. Сейчас же…

Я слушаю неторопливый, подробный рассказ Николая Митрофановича. Мне интересно следить за ходом его мыслей, за логикой рассуждений. Сколько уже написано об этом феномене в России: взлёте культурных потребностей жителей села, толчок которому дал этот худощавый, с залысиной человек, сколько сил он вложил на то, чтобы были в селе Калиново Дом культуры, здание средней школы, два двухэтажных дома, фельдшерско-акушерский пункт, улица двухквартирных домов, механическая мастерская, магазин в селе Калиново, пункты технического обслуживания тракторов в Попасном и Второй Палатовке …

Всякие бывали у него конфликты и недоразумения за пятнадцать лет работы в колхозе «Россия». Но вот любопытный факт. За этот период не было ни одной жалобы, ни одного сигнала, которые могли бы бросить тень на доброе имя председателя. По крайней мере, до бюро райкома КПСС это не доходило, в котором я заседал тринадцать лет, а Николай Митрофанович, был членом исполкома районного Совета народных депутатов два созыва.

Строгие и чёткие жизненные принципы делали его в глазах колхозников человеком, имеющим моральное право вершить над другими суд нравственности. Здесь авторитет его был столь высок, что порой одно председательское слово заставляло человека всерьёз задуматься над тем, как он живёт и какая от него радость другим. Эти же качества Николая Митрофановича проявились и в последующие годы в должности главного инженера райсельхозтехники, начальника отдела механизации управления сельского хозяйства.

18 апреля Николаю Коцареву исполнилось восемьдесят лет, и эти годы вовсе не груз, а действительно его богатство, потому что они дали ему опыт и мудрость, но отнюдь не взяли взамен ни темперамента молодости, ни лёгкости на подъём, ни работоспособности. Годы делали лучшее, что они могли дать, а уносили ненужное, лишнее – свойственные юности поспешность, самоуверенность, хотя Николай Митрофанович и прежде не страдал избытком этих качеств.

Наверное, пришедший юбилей заставил Николая Митрофановича остановиться на минуту, окинуть взглядом прошлое, что‑то подытожить…